Alex Alva вкинул прикольный лозунг: «неэтично живой».
Предлагаю замутить флешмоб.
Я закажу ручки с этой надписью для письменных практик.
На ней не будет никаких адресов сайтов, ничего вот этого вот…
Только эта надпись — и все.
И они будут не для продажи (но надо придумать, как распространять, чтобы не барыжили).
И ещё — как думаете, какой тег лучше: #неэтичноживой или… #неэтично_живой?
#неэтично_ж_и_вой
#не_этичноживой
Еще размышления в связи с нашим любимым «Рыба не видит воду».
Оно может относиться к любым сторонам, к любым особенностям.
Человек может плохо замечать за собой и сильные умения, таланты, чудесные свойства, а не только проявления болезней и расстройств.
Это одна из причин, по которым имеет смысл прислушиваться к обратной связи о себе от близких.
От людей, которых мы выбрали близкими за то, что они нас принимают и нам нравятся.
И тут важно значение слова «принятие».
Сейчас по Сети то и дело пробегают тексты о том, что безусловного принятия не существует даже в гипотетических идеальных отношениях матери с ребенком.
Всегда есть поведение/проявления, которые даже для такой матери окажутся неприемлемыми (и/или пугающими) и которые она будет пытаться скорректировать.
По-моему, принятие — это о том, что «я тебя вижу».
Вижу и не пытаюсь «отрезать» от тебя какую-то часть, чтобы ты был/а для меня более приемлемым/ой.
Вижу целиком и уважаю эту целостность, это право быть другим.
НО: это не означает полного согласия с любым твоим поведением в мой (либо чей-то еще) адрес.
Если ты стоишь у меня на ноге и орешь мне в ухо, я могу понимать причины и принимать тебя с этими причинами, но я не согласен с происходящим и приложу все усилия, чтобы это прекратить.
Здоровый и любимый ребенок легко выдерживает фрустрацию, которая при этом возникает, поскольку все это происходит на фоне уважения, любви и принятия, чего нельзя сказать о травмированном в детстве взрослом.
У него часто от отсутствия эмоционального согласия, что он считывает как непринятие, внутри все рушится и болит.
Думаю, все хотя бы раз с таким сталкивались: скажешь кому-то, что он делает что-то не то, а он начинает бурно обвинять себя, стыдиться, защищаться и т.п.
И вот мы часто стоим при общении перед такой дилеммой: то ли терпеть, то ли поссориться, сделав человеку невыносимо.
По-хорошему, это решалось бы тем, чтобы человек пошел на психотерапию разбираться со своей травмой, но часто она является для него настолько привычной частью себя, что он ее (то есть «себя») защищает от окружающих, при этом давая ей себя и их атаковать.
А мы принимаем, что человек такой, то есть часто вынуждены согласиться с тем, что ведет он себя именно так.
И я часто думаю о том, что неполезно это в итоге для всех участников ситуации.
То одна сторона себя чувствует в ситуации насилия, то другая, то обе разом.
Я могу встать на табуреточку и экспертно позаявлять, что я знаю, что тут делать _правильно_.
Но я не знаю.
Потому что мудро брать в такой ситуации дистанцию, которая позволит не раниться о поведение другого человека, но часто это означает уход от кого-то, кто близок и дорог, а также имеет массу других достоинств, а это тяжелый выбор.
8.04.2019
Публикуется впервые.
1. Отныне мои услуги будут называться «дружба по найму», поскольку психотерапевт — это слишком белое пальто, а так звучит кратко и аморально — все как я люблю.
2. У меня как-то слишком много социальных сеансов (по сниженным ценам). Эти клиенты бо́льшие суммы платить не в состоянии.
3. Я предлагаю решить дело краудфандингом.
4. Те из вас, кому небезразлична судьба моих клиентов и моя собственная, могут скинуться на то, чтобы работа осуществлялась по полным моим ценам.
5. Это позволит моим клиентам продолжить получать услугу, мне — достойно зарабатывать на жизнь, а вам — сделать доброе дело.
6. Правда, при этом вы не будете знать, кому вы помогли, поскольку конфиденциальность.
7. Полная стоимость сеанса у меня составляет 3 т. за час.
8. Кстати, есть два свободных клиентских места.
__
Координаты для донатов:
Сбербанк:
4274320036006040
Тай Владимировна Ш.
Яндекс.Деньги
410011255210129
МегаФон (пополнение счета телефона):
+7 (925) 114-33-47
PayPal:
elzira2000@yandex.ru
Спасибо!
Княжна об этом очень хорошо писала, но придется повторить.
Вокруг нас сейчас очень много машут «этическим кодексом терапевта» (вообще-то, это не один кодекс, а много, и носят они во многом рекомендательный характер).
Так вот, он не этический, он моральный (а «этический» — это торговое название, чтобы лучше звучало).
Внешние нормы — это мораль.
Этика — это внутренний компас, очень сложная штука, которую человек формирует в себе в течение всей жизни.
Нравственность человека (коробка) заполнена моралью и этикой в каких-то индивидуальных пропорциях.
Кодексы — это техника безопасности, которая во многом защищает больше терапевта, чем клиента.
Получается, что если терапевт честно выполнил все пункты, а клиенту все равно плохо, то терапевт как бы ни при чем.
А мы вот уверены, что терапевт должен, в первую очередь, думать своей головой и выбирать те действия, которые полезны для клиента, сообразно конкретной ситуации.
Я уже четыре дня из лекарств принимаю только обезбол.
Вот вообще, ага.
Несмотря на огромную стрессовую нагрузку сейчас, я справляюсь.
Из крови пока не ушли остатки антидепрессантов, которые мне сейчас не нужны, поэтому меня то и дело потряхивает, но с каждым днём всё легче.
Ощутимые побочки от нормотимиков ушли полностью.
Мне очень хорошо, у меня глубокий сон и лёгкое пробуждение (этого не было много лет!), я…
Счастлива.
Я думаю о том, что каждый такой день, и даже час, стоит всех этих лет лечения.
И безумно благодарна тем, кто помогал мне все это время.
И отдельно — тем, кто на финишной прямой мощно помог мне донатами, обеспечив мягкую посадку при выходе из тяжеленного депрессивного эпизода.
Пожелайте мне удачи!
Если все пройдет хорошо, к своему ДР я буду уже две недели как не на лекарствах, ну разве это не круто!
Все происходящее в текущем скандале вокруг нас — я имею в виду идею о том, что терапевт обладает поистине грандиозной властью, вследствие чего клиент никак не может подумать своей головой, — напоминает мне одну историю из жизни.
Когда мне было лет тринадцать или четырнадцать, мы снимали дачу в одном доме с маминой подругой и ее детьми.
И был там мальчик Лева, года три ему было.
И вот однажды удивленная взрослая общественность нашла его на хозяйской грядке с клубникой, которую он увлеченно ел.
Будучи застигнут на месте правонарушения, он поднял на нас невинные глаза и сказал: «Я ничего не понимаю, я маленький».
Отличная отмазка, правда?
Мы все ее до сих пор помним.
И вот сейчас наблюдаем воочию в исполнении большого количества как бы взрослых людей.
И продолжаем думать о том, что вот этот патриархальный дискурс в психотерапии с исключительно внутри-кабинетным форматом работы и, по сути, моралью вместо этики, устарел и слабо функционален.
Он зародился в психоаналитическом сеттинге в совершенно другой среде.
И делает с людьми странные вещи при переносе на современные реалии.
Недавно выяснилось, что одна моя знакомая просто не помнит своих огрехов в помогающей практике, что как бы освобождает ее от ответственности.
Зато она имеет фантазии о том, что терапевт должен быть безупречен и безгрешен.
Мы же считаем, что терапевт в первую очередь должен быть человечен.
Это означает, что он должен думать своей головой, иметь свою позицию, понимать свои чувства и делать все, что возможно, для того, чтобы клиенту стало лучше.
«Возможное» тут в прямом смысле: многие вещи не в силах человека, и бессилие от этого надо уметь переживать.
И вот эта честность в проживании чувств и выдаче обратной связи и есть один из важных для работы инструментов.
В конце концов, это одна из важных целей терапии: чтобы человек лучше стоял на своих ногах, лучше думал своей головой и имел больше психологических и социальных компетенций.
И ещё я уверен, что терапевт должен быть добрым.
Трудно описать, что это, но когда с этим встречаешься, это сразу узнаешь.
Это сильно скрашивает тот долгий и трудный путь, который предстоит пройти клиенту.
И конечно же, важно помнить, что не всякий специалист подходит для долгосрочного сотрудничества именно этому клиенту.
Для успеха терапии необходим надёжный контакт.
Но об этом мы уже говорили в видео 18 о взаимодействии со всеми помогающими специалистами: психологами, врачами, коучами, врачами, массажистами.
Не стоит видеть терапевта сильно выше себя.
В конце концов, это нанятый вами специалист, выполняющий заказанную вами работу.
В пси-дискурсе считается, что власть на стороне терапевта, а в экономике, где речь идёт о договоре между двумя взрослыми дееспособными людьми, власть на стороне клиента (он принимает решение о том, какого специалиста нанять, а какого уволить).
Список терапевтов, которые повели себя со мной неэтично (и благодаря которым, возможно, я ещё жива).
Итак, на входе у меня было диссоциативное расстройство идентичности, биполярное аффективное расстройство, физиологическое истощение и куча хронических и не только соматических болячек, ситуация домашнего насилия и двое дочерей, одна из которых родилась где-то в процессе.
Короче говоря, ситуация сложная, комплексная, весьма опасная как для моей жизни, так и для жизни и здоровья окружающих (особенно детей).
(До этого я два года проходила психотерапию у «суперэтичной» специалистки в лаборатории психологического консультирования и психотерапии МНИИП им. Ганнушкина, от которой я узнала, что травм у меня нету никаких, есть лёгкая депрессия, консультация психиатра не требуется. В общем, я полностью вылечилась, аж два раза: сначала она со мной терапию закончила, потом я вернулась, просветлилась и ушла уже сама).
Дарья Кутузова — моя приятельница со школы, благодаря которой я узнала про нарративный подход. Я читала ее блог, потом пошла к ней на обучение нарративной практике, там же договорилась о психотерапии. Пока формулировала запрос и искала деньги, она предложила мне сотрудничество по совместному развитию проектов. Договоренность о психотерапии у нас существовала почти всю дорогу, но в итоге это была всего пара сессий. Помимо этого, мы были бизнес-партнерами, дополнительно она нанимала меня на отдельные проекты, одалживала денег и ещё мы дружили. Потом у нее сложилось параллельное бизнес-партнёрство, потом у меня, мы не смогли работать в формате терапии по моему запросу, потому что у нее была путаница в этой теме, бизнес-партнёрские и дружеские отношения она со мной заморозила до окончания крупных изменений в моей жизни, финансовые мы завершили много позже. Я тогда чуть не сдохла, потому что она была моей единственной на тот момент подругой, ну и разрывы бизнес-партнёрств я тоже тяжело переживаю, но если бы не Дарья, я сдохла бы задолго до этого и вполне физически.
Трикстер Троп — мой дорогой партнёр по бизнесу, по жизни и бессменный интервизор и котерапевт, тоже в какой-то момент был моим психотерапевтом. Наши личные и рабочие отношения все 11 лет, что мы знакомы, развивались параллельно. Но в какой-то момент, через несколько месяцев после моего разрыва с Дарьей, наши пути чуть не разошлись окончательно. Я чувствовала себя ужасно плохо и отчаянно нуждалась в помощи. Партнёр из меня на тот момент был тоже никакой, как мы это уже увидели по поведению Дарьи. И Трикстер согласился иметь со мной хоть какие-то дела только при условии, что я буду проходить у него терапию. Он предоставлял мне убежище у себя на даче и дома, проводил сеансы в долг, одалживал денег, занимал для меня у друзей, брал кредиты в банках, консультировал, поддерживал психологически, и даже готовил еду. Через пару лет я таки дошла до попытки суицида, и мы все-таки решились обратиться и за внешней помощью тоже (до этого Трикстер опасался, что мне скорее навредят, чем помогут, а я слишком дорожила нашими отношениями и не обладала финансовыми и прочими ресурсами, чтобы обратиться куда-то ещё). Кстати, я тогда списалась с Дарьей, и она порекомендовала обратиться туда, куда мы уже и сами решили пойти.
Юрий Майданюк — совместно с Машей Егоровой, своей супругой, вел курс по терапии травмы, на котором учился Трикстер, и потом был его психотерапевтом в течение двух лет. После моей попытки суицида он взял в терапию нас обоих: продолжил работать с Трикстером по прежней ставке, а меня взял по новой, это оказалось в два раза больше. Ну в среднем стоимость консультации психотерапевтам возросла в полтора раза, если пересчитывать на семью. Мы работали дважды в неделю в течение года, это была глубинная терапия с использованием карт Таро, обошлось мне это в сто тысяч рублей. Он работал в долг и одалживал нам деньги. Однажды мы повздорили с Трикстером в кафе недалеко от его кабинета, я добралась до его кабинета в неурочный час, и он проводил мне шоковую реанимацию бесплатно. Я ушла от него, когда он сообщил мне, что видел на одном мероприятии мою подругу, которая в тот момент лежала в больнице, и мы с Трикстером о ней заботились. Он просто перепутал ее с другой своей знакомой, но мне стало очень нехорошо от его уверений, что он готов обсуждать «любые мои фантазии». Когда я ехала с последнего сеанса с ним, я чуть не бросилась под поезд метро, но ещё год я прожила в том числе благодаря его поддержке.
После этого я взяла перерыв в терапии. Трикстер продал свою единственную недвижимость, и на эти деньги мы в том числе своими руками создали мне условия, чтобы хотя бы минимально прийти в себя. У нас были огромные обязательства по кредитам и прочим платежам, довольно скоро нам пришлось выкладываться по полной с развитием бизнеса, наших ресурсов не хватило, мои родители протаскали меня по судам, оставив без прописки, мы наконец-то добрались до психиатра и начали лечение таблетками, постепенно пришли в себя и в готовность снова идти в терапию.
С Райсой Байдалиевой мы познакомились на семинаре Джона Хендена по предотвращению суицидов, Она тоже взяла нас в терапию обоих одновременно. В результате у нас накопилась куча непоняток. При попытке расставить точки над ё и задать ей ряд вопросов, прекратила терапию, забанив нас на Фейсбуке. Какое-то время работала с нами в долг, что было очень кстати.
Вячеслав Москвичев — наш терапевт с 2017 года. Мы вместе с ним учились нарративной практике у Дарьи Кутузовой, потом проходили у него обучающую программу на базе «Перекрестка». Пока Райса проводила с нами личную терапию, Слава был нашим семейным медиатором и супервизором. После разрыва с Райсой он также стал предоставлять нам личную терапию в инновационном формате, который мы придумали все втроём: терапия каждого проводится в присутствии, а нередко и с участием другого. Формат классный, кстати, это ещё одно «злоупотребление», которым мы остались очень довольны. Он работал в долг большую часть времени, а кроме того одалживал нам крупные суммы денег. Когда мы с ним расплатимся, он сможет расширить свою жилплощадь или сделать для себя и своей семьи ещё что-то полезное и приятное. Сейчас нам пришлось взять перерыв в работе со Славой из-за ряда этических и политических разногласий.
Короче, я что хочу сказать.
Каждый из встреченных нами на пути специалистов внёс огромный вклад в то, что мы смогли выжить, многое понять и улучшить свое состояние.
Было ли это возможно без «нарушений этики»?
Не думаю.
Кстати, при работе с сильными травматическими расстройствами специалистам очень часто приходится выкладываться гораздо сильнее, чем это обычно принято.
Приносить в жертву свое время, силы, а иногда и деньги.
Рисковать своей репутацией.
Мы занимаемся психотерапевтическим консультированием и сами помогаем людям в непростых ситуациях и состояниях.
Нас часто обвиняют в том, что мы выходим за пределы кабинетного формата психотерапии, и это справедливые обвинения.
Все верно: мы учились у лучших и перенимали лучшие практики помощи в очень сложных случаях.
Все наши помогающие специалисты побуждали нас обращаться за помощью, когда это необходимо, и это было не только на словах, но и на деле (например, скидки, социальные цены, работа в долг, одалживание нам денег). Поскольку помощи нам требовалось гораздо больше, они также побуждали нас обращаться за помощью к другим людям и организациям, искать все доступные ресурсы, чтобы позаботиться о себе.
К сожалению, сами мы не можем помогать клиентам деньгами, так как сами в долгах. Но когда мы видели, что финансовая помощь необходима, а у клиента нет моральной готовности стоять с протянутой рукой и других ресурсов тоже нет, мы собирали деньги на наших клиентов. Все деньги со сборов на помощь третьим лицам всегда целиком и полностью передавались тем, на кого проводился сбор, и никогда не шли, к примеру, на оплату наших же собственных услуг (со всеми клиентами, на которых мы собирали, мы сами работали даже не в долг, а вообще бесплатно).
Ещё мы благодарны всем нашим помогающим специалистами за то, что они все время подбадривали и поддерживали нас в том, чтобы мы развивали нашу практику психотерапевтов-консультантов, ведущих курсов и групп, блогеров и активистов.
А написать обо всем этом открыто меня вдохновил наш клиент, написавший честный и подробный отзыв о нашей работе как он ее видел.
Я поняла, что зря это я не пишу о своих терапевтах с упоминанием имен, заслуг и методов работы, боясь как-то им повредить.
Сейчас я понимаю, что терапевт, даже имея социальный статус ниже, чем у наших вдохновителей и учителей, способен пережить это.
Зато клиентская история имеет право быть услышанной и признанной другими.
Возможно, перестать быть историей «неправильной» терапии, а стать историей честной борьбы человека за собственное благополучие.
Все-таки терапия травмы, особенно когда степень травматизации весьма существенная, это не увеселительная прогулка.
Это огромный вызов и для человека, отважившегося на этот путь, и для того, кто его сопровождает.
Это настоящая война, на которой и терапевт может выгореть до глюков и неадеквата.
Я пишу об этом, потому что есть много людей, которые просто не могут выбраться из своего личного ада, опираясь исключительно на конвенциональные методы.
Плохо, что человеку потом приходится скрывать историю своей собственной терапии или рассказывать ее исключительно в том ключе, как с ним неправильно поступили.
Плохо, что действительно хорошим терапевтам приходится нести огромные репутационные риски, просто работая на результат.
Но я верю, что все это возможно преодолеть, чтобы люди в конечном итоге жили лучше.
Ура!
Мы нашли себе нового супервизора!
Это Мария Егорова: https://m.facebook.com/profile.php?id=1256701104
Когда-то давно я у нее учился и знаю ее как изумительно тонкого, умного и вдумчивого терапевта и супервизора.
Нам очень повезло, что она согласилась работать с нами.
Вторая хорошая новость заключается в том, что у нас складывается небольшая нарративно-феминистская интервизорская группа по этике из коллег, которых я очень уважаю.
Планируется, что мы будем обсуждать этические вопросы и коллизии, чтобы оттачивать свои позиции и взаимообогащаться идеями.
Будет ли это когда-либо своеобразным этическим комитетом, я не знаю.
Первой встречи еще не было, и формат мы пока не оговорили.
Кроме того, как я то и дело упоминаю, многие болезни, расстройства и особенности человека хорошо заметны снаружи и их проявления могут быть не безвредны для окружающих.
И все это способно сильно влиять на социальные отношения.
Эмоциональное насилие в отношениях, например, часто действует в обе стороны и начинается с того, что кому-то стало плохо от чьих-то действий — и тут невозможно определить достоверно, «кто прав» и «кто первый начал», если обе стороны вели себя нормальным (органичным и привычным) для себя образом.
И тут снова встает вопрос ответственности за себя и свое состояние, чтобы меньше ранить других и раниться самому.
И дело не в том, что надо кого-то «наказать» отправкой к врачу.
Нам, например, привычнее рассматривать возможность пойти к врачу и заплатить за лечение как _привилегию_, поскольку не все и не всегда могут себе это позволить.
Так что если особенность, создающая проблемы, похожа на какой-то известный диагноз, имеет смысл проверить, есть ли от нее средства и как еще с ней можно обходиться.
Скрытое неблагополучие, в том числе то, которое маскируется под учет особенностей друг друга, приносит очень много неудобств и способно причинить много вреда.
У людей есть масса других различий, выражающих разнообразие, придающих шарм и вызывающих интерес в общении.
И в этом мне видится важный стык нарративной практики и экспертного медицинского подхода.
С диагнозами, по-моему, важно уметь обращаться и стоит относиться к ним с вымеренной дозировкой критичности и доверия.
Все-таки медицина — это обширная база знаний, собранная человечеством за долгие годы, но при этом все еще не совершенная и постоянно обновляемая и изменяемая.
8.04.2019; публикуется впервые