Мне тут к одному посту в блоге написали комментарий в стиле: «О, как ты хорошо знаешь своих внутренних персонажей, я тоже так хочу!» И я призадумалась. Потому что у меня за плечами много лет терапии, обучения и самообразования в этой области. А внешне может казаться, что все очень просто, и любой может заглянуть в глубины своего бессознательного, наловить там интересненького и вернуться неповрежденным.
На самом деле, если вы — множественная личность, а не просто у вас есть какие-то субличности, от такого самокопания можно оказаться в очень плохом состоянии и попасть в большие неприятности, с которыми потом еще не факт, что удастся справиться. Я имею в виду такие неприятности как тюрьма или психиатрическая лечебница с плохо подобранными препаратами. И в том, и в другом случае качественно позаботиться о себе может оказаться довольно пробематично, и пути назад может так и не случиться.
Онно Ван дер Харт пишет, что работа с отщепленными частями и травматическим опытом — это второй этап терапии, а первый — это налаживание жизни. Он пишет много, но я попробую просуммировать то, что у меня выкристаллизовалось в процессе практики.
Прежде чем приступать к такой вот глубинной работе, важно убедиться, что у вас есть работа и/или иной постоянный источник дохода, а также крыша над головой. Важно, чтобы вы могли обеспечить себя едой, более-менее полноценной. Важно, чтобы у вас был сон. Он может быть с ночными пробуждениями, кошмарами и прочими «радостями» посттравматического стресса, но если при норме сна 8-9 часов вы спите 6 часов, потому что у вас ребенок/работа/соседи сверлят, нужно что-то менять.
Еще очень важно, чтобы вам не выносили мозг. Если вы не успеваете дойти до туалета или до кухни, чтобы вам кто-нибудь не сказал чего-нибудь такого, что вы потом будете несколько часов в себя приходить, — это не та обстановка, где можно браться за прошлые травмы или работать с частями. Если токсичные родственники могут позвонить вам в любое время дня и ночи, нужно как-то обеспечить себе безопасность: сменить номер, отключить телефон или хотя бы ограничить время, в которое это может случиться.
После всего этого можно начинать работать. Обязательно — с человеком, который хотя бы приблизительно знает, что и как может быть. В работе с травмой и диссоциацией очень много подводных камней, которые «с берега» даже трудно себе вообразить. К счастью, помимо сугубо индивидуальных трудностей, есть и более-менее типичные препятствия, которые можно научиться различать и что-то с этим делать. Но дается это не сразу.
Многим кажется, что психотерапевт нужен именно для разбора травм и общения с отщепленными частями. На самом деле психотерапевт бывает очень полезен и на этапе налаживания жизни. К тому же, за это время с терапевтом формируется прочный альянс, на который в любом случае уходит какое-то время.
И еще одно.
Не стоит лезть в травму или в работу с частями, если у вас клиническая депрессия. В этот период психика и так истощена и склонна к саморазрушению, так что здесь важно прожить депрессию, выбраться из нее, а травматический материал и части оставить на более благополучный период.
Общее правило таково: ресурса «здесь и сейчас» должно хватать для интеграции травмы. Пока ресурса не хватает — работаем на ресурс.
И да, существуют экстраординарные ситуации, когда у человека, например, диссоциативный срыв на фоне депрессии. Или осложненное горевание на фоне эмоционального выгорания. Вот тогда помогающему специалисту приходится жонглировать подходами, методиками и системами представлений, чтобы как-то вырулить ситуацию. И да, последовательность этапов терапии при этом бывает… странной. Но это тоже вариант работы.
Короче, весь пафос моей речи сводится к тому, что «не повторяйте это дома». Или повторяйте, но подстелите себе соломки, пожалуйста.
И, как говорится, «чтобы у нас все было, а нам за это ничего не было»!))